— Вот теперь удобно. Сама-то не замерзла?

Тру ледяные ноги, но пальцы рук тоже холодные. Я часто мерзну, поэтому часто ношу носки и всегда включаю в квартире отопление выше среднего. Кай же устроил в своей комнате морозильник.

— Почему здесь так холодно?

— Открыл окно, люблю спать в холоде. Иди сюда.

Не будет ничего страшного, если я немного согреюсь под его одеялом? На мне его плотный батник, но он не помогает. А потом я перебегу в свою комнату, где меня ждут родные двадцать четыре градуса вместо выстуженных четырнадцати.

Опускаю ноги на пол и делаю два шага к нему. Откинув одеяло, Кай  смотрит на меня снизу-вверх. С ковра перехожу на расстеленный спальник, потом сажусь. Двигаюсь медленно, едва сдерживая волны расходящейся по всему телу дрожи. Это от холода.

Опускаю голову на подушку, и Кай набрасывает на нас одеяло.

— У тебя даже зубы стучат.

Говорит он очень тихо и так близко, что щекочет дыханием шею. По коже бегут мурашки, а потом он вдруг притягивает меня ближе.

— Быстрее согреешься.

Его голос тихий и хриплый. Рядом с ним тепло, уютно и очень приятно, и мне так не хочется вылезать обратно. Даже, чтобы дойти до своей комнаты. Но как только согреюсь, я обязательно уйду.

— Лучше?

Нашла в себе силы только, чтобы кивнуть.

А как вдруг ведет пальцами по моим ребрам, а после по локтю перешел выше, к плечу.

— Какая же ты хрупкая…

Ничего подобного, могла сказать я, во мне аж сорок пять килограмм. Допустимый максимум для балерины, и если я поправлюсь хоть немного, обязательно придется садиться на диету, но слова застревают где-то в горле, а мысли испаряются из головы, стоит его пальцам скользнуть по моей спине.

Чувствую, как он приподнимается на локте. Сама я лишний раз вздохнуть боюсь, сбитая с толку собственными ощущениями. Мне одновременно страшно, что он может сделать дальше и что сейчас все прекратится.

Легкий, невесомый поцелуй в щеку бьет как удар тока. Ароматы табака, мяты и шампуня, обволакивают, будоражат кровь. Согревают лучше любого одеяла. Следующий поцелуй — в уголок рта. Пальцы на моей талии даже сквозь два слоя одежды ощущаются слишком остро. Я словно задыхаюсь и тону, и в какой-то момент открываю рот в безмолвном стоне и широко распахиваю глаза, когда он все-таки расстегивает на мне свой собственный батник.

В тот же момент Кай переворачивает меня на спину, нависая сверху. Волосы все-таки же падают на его лицо, а тени делают скулы еще более острыми. Светлые глаза полностью скрыты бездонными зрачками.

Он не улыбается. Только смотрит.

Освобождает левую руку и убирает с моего лица волосы. Очерчивает указательным пальцем щеку и подбородок. Ведет ниже по шее, до ворота футболки, а после наклоняется и впервые касается моих губ.

В тот же миг мир перед глазами вспыхивает разноцветными искрами. Все вокруг начинает кружиться, стираясь в длинные яркие ленты. Я еще никогда не ощущала такой легкости, как сейчас. Словно парю наяву.

Слабые прикосновения Кая обжигают, как открытое пламя, наполняя меня неизведанными чувствами. Я совершенно не знаю, что делать, но не нахожу в себе силы оттолкнуть его. Сдаюсь в плен, позволяя вести меня.

Сталкиваюсь с ним зубами и носом, и раньше я бы сгорела со стыда от неловкости, но теперь понимаю, что это часть игры. Странной, новой, запретной. Такой нужной именно сейчас.

Неожиданно понимаю, что отвечаю не только поцелуями. Вся аж выгибаюсь под его рукой, пока он продолжает ласкать меня через футболку, и ткань становится неприятно жесткой, нестерпимой. Хочется избавиться от нее, ощутить прикосновения кожи к коже. По-настоящему.

Его шероховатые пальцы все-таки спускаются ниже. Кай пробирается под футболку, касаясь моего подрагивающего живота.

А потом он поддевает кружево моих трусиков, и меня аж подбрасывает на месте. Уничтожающим шквалом на меня обрушивается осознание реальности, стыд и страх. Сердце обрывается в груди, а в пищеводе растекается жидкое пламя. 

Отбрасываю одеяло и самого Кая в сторону. Откуда только силы нашлись, не знаю. Верней всего то, что он просто не был готов к моему сопротивлению и не стал давить. А я? Что я делаю?

Он ведь сын Оксаны. Не просто незнакомый парень, который мне понравился, как я могла забыть, по какой причине он вообще очутился в этой комнате, которая больше не является кабинетом для чтения? Теперь это совершенно чужая, запретная для меня территория. Спальня моего взрослого сводного брата.

А я разлеглась тут с ним под одним одеялом, Господи!

— Юль, спокойно.

— Нет! Я не должна… Не должна была приходить.

Хочу улизнуть, как можно скорее, но замираю перед дверью.

— Ты запер дверь? — не верю своим глазам. — Почему?

Кай уже рядом, снова непозволительно близко. Обдает жаром своего дыхания мою щеку, как раскаленная печка, к которой так хочется прижаться всем телом.

— А что я должен был подумать, когда ты все-таки пришла ко мне посреди ночи, балеринка? Вроде немаленькая, должна понимать последствия.

Щелкнул дверной замок, но сама я не сдвинулась с места. Его руки, которые он снова положил мне на талию, пригвоздили к месту.

— Отпусти, Кай… Мы не можем. Теперь ты мой сводный брат, ты слышал моего отца.

Но он только крепче стискивает меня в своих объятиях.

— Так нечестно, я первый тебя увидел. Но ты можешь уйти, если хочешь, — пожимает плечами, как будто это не он вжимает меня спиной в свою каменную грудь.

— Не могу. Ты держишь меня, Кай. Отпусти, пожалуйста…

Наклоняется к моим губам и смотрит затуманенным взглядом:

— Не могу, балеринка, я бы хотел отпустить, но не могу…

А после он больно впивается зубами в мою шею, одновременно с этим расстегивая молнию батника, и тот мягко падает вниз, к моим ногам. Остаюсь перед ним в одной футболке, сгорая от неясного желания и стыда. Мое сопротивление испытывает серьезное испытание на прочность, когда Кай проводит языком по месту укуса, а после шепчет:

— Хватит утаскивать мои вещи.

Почти вслепую нахожу дверную ручку и без никакого изящества, буквально вываливаюсь в коридор.

Глава 16

Смс Леи приходит как раз, когда я забегаю в раздевалку. Прослушивание перенесли на два дня раньше, и сейчас у меня трясутся поджилки от страха. Я уверена, что завалюсь. Самостоятельно разобраться с танцем так и не вышло, что-то по-прежнему ускользает от меня. И впервые я думаю, что может и зря отдала балету каждую свободную минуту своей жизни.

Лея: «Привет, когда могу тебе позвонить?»

Лея часто пропадает на службе, когда с ней нет обычной связи. После моей ночной смс-ки она вышла на связь только сейчас, и в голове у меня не укладывается, как моя подруга вообще служит в армии, но ей вроде нравится.

Юля: «Бегу на прослушивание. Держи за меня кулачки. Наберу тебя вечером?»

Лея: «Идет».

Быстро переодевшись, лечу за кулисы. Ева Бертольдовна заходит ненадолго ко мне и поправляет безупречный пучок.

— Слышала, твой отец скоро женится. Ты рада?

Если бы у Оксаны не было сына, все было бы куда проще.

Но мри мысли о Кае сердце заходится ходуном, и я запрещаю себе думать о нем сейчас, так не вовремя. Переступаю с ноги на ногу и смотрю на преподавательницу:

— Отец уже пришел?

— Да, он в зале. И, кстати, не один.

Ева Бертольдовна говорит это, поджимая тонкие губы. Еще бы, столько лет вести охоту на моего отца и теперь увидеть его с другой. Но сочувствовать не получается, в качестве своей мачехи эту сухую жилистую женщину я не представляла вообще.

Отец планировал прийти всей нашей новой семьей на мое прослушивание, но не знаю, если ему удалось уговорить Кая. Уточнять об этом у Евы Бертольдовны я не решаюсь.

И так знаю, что почувствую. Сама. Как только выйду на сцену и окажусь под прицелом софитов, сама пойму, есть ли Кай здесь.

Теперь его взгляд я ни с чем не спутаю. Когда он смотрел на меня, нависая сверху, я будто стала центром его мира. Я была всем, в чем нуждался, хотя и не готова была к этому.